Варвару Михайловну тревожил и волновал взгляд Ржевского,
неотступно обращенный на нее, как будто бы он рассказывал только для нее одной. Это был один из тех странных, непонятных для психолога, неуловимых для присутствующих, взглядов, которые говорят гораздо больше слов и которые между людьми, в первый раз встречающимися, внезапно, помимо их воли, устанавливают взаимную близость, разрывая условную завесу приличий. Такой взгляд иногда незнакомым еще между собою мужчине и женщине смутно, но безошибочно предсказывает, что рано или поздно они будут принадлежать друг другу.
-- Надеюсь, что вы мне будете аккомпанировать? -- спросил Ржевский.
-- Я попытаюсь…
Они подошли к роялю.
-- Вы знакомы с романсами Чайковского? -- спросила Варвара Михайловна, перебирая тетради и чувствуя очень близко за своей спиной присутствие Ржевского.
-- О, конечно.
-- Вы их любите?
-- А вы?
-- А вы?
Она засмеялась. Развернув тетрадь на середине, она сразу узнала романс "Страшная минута", который на нее всегда производил сильное впечатление своей оригинальной мелодией, страстной и робкой в одно и то же время.
Раздались в гостиной, точно сразу наполнив ее, сильные и нежные звуки прекрасного свежего баритона.
Опять Варвара Михайловна почувствовала, что горячий взгляд Ржевского не отрывается от ее лица и что поет он только для нее одной. "Зачем он это делает? Ведь всем в глаза бросается",-- подумала она с испугом.
Ею понемногу овладевало какое-то странное забытье. И комната, и гости, и муж, и Аля -- все это отошло куда-то в глубокую даль, подернулось туманом, перестало существовать. На всем свете остались только двое; он, этот незнакомый красавец, странный и такой близкий к ней, и -- она, взволнованная, испуганная, точно совершающая преступление.